лОГОНЕК╗, № 38, 21 сентября 1998


НА ПЯТОМ ЭТАЖЕ -- ВЬЕТНАМ. ГРАНИЦА НА ЗАМКЕ
Вьетнамский квартал в справочнике лМосква-98╗ не указан,
и знают про него немногие. Но он есть...

Если за время советско-вьетнамской дружбы вы не съездили во Вьетнам, а сейчас жалеете об этом, поезжайте прямиком на Огородный проезд, что неподалеку от метро лДмитровская╗, -- там теперь филиал Вьетнама. Его граждане здесь живут, работают, растят детей. И, конечно, торгуют. Во дворах на веревках сушится белье, на мусорных баках надписи по-вьетнамски. Газеты и книги, которые здесь продаются, тоже на вьетнамском. Радиотрансляция вьетнамская.

Раньше в этом огромном, занимающем почти целый квартал здании была общага МИИТа.

...В этот квартал москвичи ездят не из-за дружбы с Вьетнамом, а за дешевыми шмотками. Цены тут действительно странные: в 1,5 -- 4 раза ниже, чем на самых дешевых оптовых рынках. Именно здесь многие торговцы с рынков покупают оптом товар. Экономный московский народ толпится на этажах бывшей миитовской общаги целый день. Наплевать, что воняет жареной селедкой, что рядом кто-то стирает, что толчея. Зато цены... Приличные роликовые коньки стоят 150 -- 170 рублей, джинсы лкак-бы-Версаче╗ можно купить за 110, поясную сумку -- за 10, кроссовки -- за 90, спорткостюм лАдидас╗ -- за 100. Никаких налогов, никаких кассовых аппаратов.


Даже специалисты затрудняются сказать, сколько денег проходит здесь. Известно, что какую-то их часть (в долларах) вьетнамцы периодически вывозят домой. Эти деньги иногда становятся добычей пиратов. Так, два года назад наши отечественные бандиты отобрали у едущих из России вьетнамцев -- 200 тысяч долларов.


Но будьте бдительны. Качество многих товаров говенное, хотя и выглядят они весьма прилично. Впрочем, справедливости ради нужно сказать, что есть и неплохие вещи. Торговля идет на первых четырех этажах гигантского здания. Выше -- жилые помещения.

В первый раз я отправилась в маленький Вьетнам с нашим фотографом Марком Штейнбоком. Старательно приценивалась к товарам, а Марк меня ненавязчиво фотографировал. Якобы для дружеского фотоальбома. Уже через несколько минут мы стали объектами внимания вьетнамской службы безопасности. Несколько представительных (брюки-рубашки-галстуки-пиджаки) и крупных по сравнению с другими вьетнамцами мужчин подошли к нам и вежливо, но строго попросили камеру убрать и больше не доставать:

-- У нас фотографировать запрещено.

В здешнем маленьком ресторанчике можно попробовать национальные блюда. Бамбук с мясом, например. Довольно большая порция стоит 20 рублей, и, кроме мяса и бамбука, вам принесут еще перец, зелень и помидор. Есть надо палочками. Но если не умеете, можно и вилками. Чай вьетнамцы любят зеленый и подают его прямо в заварочных чайниках вместе с маленькими стеклянными стопками.

Азиат азиату рознь. Есть приставучие, вроде иных кавказцев, а есть тихие. Вроде вьетнамцев. Слова из них лишнего не вытянешь. А уж фраз типа лПадхади, дарагой, сматри какой тавар╗ и вовсе не дождешься. Поэтому для первого контакта я выбрала именно этот ресторанчик -- там есть повод задержаться подольше, поговорить.

Меня обслуживал Чио, что на русский язык, оказывается, переводится как Саша. Саша-Чио -- студент. Учится в Минском университете на русско-английского переводчика, а в Москве подрабатывает, потому как здесь же трудятся его родители.

-- Саша, -- прямо спросила я, -- есть у нас в России вьетнамская мафия?

-- Нет! -- заверил он. -- Китайская -- да, вьетнамская -- нет.

-- А чего ты, Саша, так далеко учиться поехал?

-- Так полусилось. Родители здесь работают.

-- Ну и как тут -- хорошо?

-- Нормально.

-- Во Вьетнаме люди живут лучше или хуже?

-- Тоже есть богатые и бедные. Только... вьетнамцы живут -- одна семья. А у вас -- большой дом, и никто друг друга не знает, все чужие...

Из-под меню, висевшего на стене, выполз небольшой таракан и, посмотрев на меня, скрылся в щели между плитками... Вьетнамцы -- сплоченная нация. Где один -- там и другие десять появляются тут же. И чужому не втиснуться. Хотя с виду доброжелательные, приветливые.

-- Меня возьмешь на работу? Продавцом? -- спрашиваю у вьетнамца в одном из торговых закуточков.

-- Сто? Сто? -- срабатывает обычный тут рефлекс непонимания. Объясняю еще раз. И еще.

Сидевшая рядом вьетнамка усмехнулась.

-- Нет. Места нету. Завтра приходи.

Примерно такой же разговор повторился в двух других закуточках.

Практически все свои потребности гражданин Вьетнама может удовлетворить, не выходя на улицу. И постричься тоже.

Но русских здесь все-таки берут. Здоровые парни, крупнее среднего вьетнамца раза в три, таскают тюки с товаром, а в свободное время режутся в нарды и шахматы. Несколько российских бабулек прибираются в кафе, собирают пустые бутылки. Русская тетя принимает деньги в платном туалете. И все, в общем-то. Ну и, естественно, покупатели тоже наши.

Время от времени мой нос улавливал запахи благовоний, хотя они нигде вроде не продавались. У торговца обувью я заметила на полке коробочку с торчащими оттуда пахучими палочками.

-- Это что?

-- Не продается.

-- А зачем тогда? -- я улыбаюсь, чтобы он не настораживался.

Он касается сложенными пальцами правой руки лба и плеч, как будто крестится.

-- Религия, -- говорит он.

-- Вы буддист? христианин?

Улыбаясь, мотает головой. Опять припадок непонимания.

Можно тут приобщиться и к духовному. У окна расположился продавец газет и книг. Все -- на вьетнамском. Протянутый в подарок журнал лОгонек╗ энтузиазма не вызвал. лУ нас на русском не читают╗.

-- А какая газета самая популярная?

-- Вот эта -- лБезопасность╗.

У вьетнамцев есть все основания заботиться о своей безопасности. Периодически, мне сказали, их лупят скинхеды, и потому вьетнамцы предпочитают передвигаться по городу группами. На информационных стендах я видела несколько объявлений о безвестной пропаже вьетнамцев с фотографиями пропавших. Они же здесь на птичьих правах, и в случае гибели в разборке, что, говорят, бывает сплошь и рядом, искать вьетнамца, тем более незарегистрированного (а таких в Москве большинство), никто не будет.


По данным МУРа, в 1998 году граждане Вьетнама совершили в Москве шесть преступлений. В 1997-м -- семь. В основном они связаны с наркотиками. Сами вьетнамцы, в свою очередь, за то же время стали жертвами 48 краж, восьми грабежей, трех случаев разбоя, одного акта хулиганства. Но, как считают в восьмом отделе МУРа (он работает с иностранцами), официальные данные не отражают реальной картины. Дело в том, что вьетнамцы, совершая преступления в своей среде, не выносят сора из избы. И там достаточно всяких преступлений. В милицию никто из них при этом не обращается.


На моих глазах, пока я сидела в кафе, туда вошли трое в форме и взяли у Чио из холодильника несколько банок воды. Не заплатив, конечно. Думаю, одеваются такие стражи порядка аналогичным образом. лБандиты╗, -- жалуется мне на них по секрету торговец кожаными куртками. Сколько я ни пыталась найти этих ментов потом, чтобы расспросить о поведении вьетнамцев, они как сквозь землю провалились.


Выше четвертого этаж -- жилая зона. Тут у них дети рождаются, учатся ходить и торговать. Из любопытства направляюсь на пятый этаж.

-- Там ничего нет! -- тут же говорит мне, улыбаясь, неизвестно откуда взявшийся мужчина. Я делаю вид, что не слышу, и продолжаю подниматься.

-- Сюда нельзя, -- уже без улыбки говорит обгоняющая меня женщина с сумками и, сердито оглянувшись, скрывается на запретном пятом этаже.

Я их понимаю. Мне бы тоже не понравилось, если бы ко мне в жилище попытались проникнуть посторонние. 

За 1998 год в ОВИРах России не было зарегистрировано НИ ОДНОГО гражданина Вьетнама.

Может, мне это показалось, но в лкожаном╗ отделе вьетнамцы помафиознее, чем в лтекстильном╗. Развязнее. лБлатнее╗. Такие, независимо от национальности, одинаковы: масленый взгляд, небрежные, но дорогие одежды, властные движения.

-- Эй, красивая! -- нараспев говорят они мне и мурлычут свои какие-то песенки.

Воспользовавшись вниманием, хочу пообщаться.

-- Здравствуйте, я из журнала лОгонек╗. Как вы тут живете? Хорошо или плохо?

-- Фашисты -- плохо, милиция -- плохо. Остальное хорошо!

Внимательно рассматривают мое удостоверение. И... почти перестают понимать по-русски.

-- Сто ты хоцес? Сто ты хоцес?!

Кто-то сбегал, разбудил менеджера, и тот встревоженно подскочил ко мне. Он очень устал и хочет спать. Но он очень рад, что я журналистка. Он улыбается: добро пожаловать в маленький Вьетнам! Сам он приехал из большого Вьетнама пять лет как. Немножко тоскует по родине. Нет, спасибо, ему не надо журнала лОгонек╗, ему некогда и он не любит читать по-русски. Да, действительно, здесь запрещено фотографировать, это решение вьетнамского руководства, и он лично не может ничего с этим поделать. Обратитесь к начальству...

В чужой стране родные надписи всегда радуют глаз...

Я приобрела в маленьком Вьетнаме кеды китайского производства за 20 рублей. А когда на выходе вошла было опять в кафе, за мной увязался вьетнамец в зеленых штанишках, которого я наблюдала неподалеку от себя и на четвертом, и на третьем, и на втором этажах. Мне стало неприятно, и я вышла на улицу.

К пешеходному переходу не торопясь двигалась женщина, ведущая за ручку ребенка. Интересуюсь от имени лОгонька╗, не докучает ли местным жителям вьетнамский квартал.

-- О, да они нам уже осто...ли! -- ругается женщина. -- Гвалт, шум, грязь. То вшей у них найдут, то болезнь какую-нибудь заразную. Купишь у них вещь -- потом, если что не так, уже не поменяешь. Девок наших водят к себе. Тринадцатилетних даже. А наши бугаи вон им мешки таскают. Всю жизнь они работали на американцев и на нас, а теперь мы, русские, на вьетнамцев стали работать!..

Ну вот, а я-то сочувствовала бедным вьетнамцам, вынужденным ради пропитания покинуть родину. Еще, оказывается, неизвестно, кто на кого работает.

...Всю дорогу мне не давал покоя вопрос, почему нам все же не разрешили фотографировать. Позвонила в управу района:

-- Хочу как журналистка проникнуть на жилую территорию вьетнамского рынка. Посмотреть, как живут люди, поговорить с ними...

-- Ничем помочь не можем, -- ответили мне, -- здание арендовано ими, и ваш визит равносилен вторжению в чужую квартиру. Они же там живут, понимаете?..

Понимаю. В чужой монастырь, как известно...
Майя КУЛИКОВА