Колыбель вьетнамского народа – северный Вьетнам (Бакбо) во все времена был самостоятельным крупным культурным, экономическим и политическим ядром, в непосредственной близости от которого не было равного по силе и са-мобытности соседа; и в то же время он всегда был местом контакта цивилизаций. В этом его специфика, обусловившая динамизм; в этом – залог его плодотворного развития в прошлом, настоящем и будущем. Это – классический «перекресток», но не только перекресток торговых путей, а много шире, практически – во всех отношениях. Так было с того времени. когда человек стал заниматься земледели-ем, через эпоху контактов древней аустроазиатской цивилизации с древней ки-тайской цивилизацией – к эпохе контактов с индийской и китайской цивилиза-циями, от эпохи контактов с европейской цивилизацией в ее колониальном вари-анте и с поздней традиционной китайской цивилизацией – до эпохи контактов «социалистического мира» и постколониальных держав.
С другой стороны – северный Вьетнам находится на важной границе даль-невосточной зоны растущего демографического давления и «благополучных» относительно малонаселенных долин Юго-Восточной Азии. При этом он перио-дически оказывался то по одну, то по другую сторону границы, разделяющей те или иные миры; к югу от линии разграничения – в древности и во второй полови-не ХIХ в. – первой половине ХX в., к северу – в средние века и во второй полови-не ХХ в. Бывал он веками и центром самостоятельной цивилизации – в период становления и развития своей ранней государственности. Ранняя этническая ис-тория вьетов также есть история взаимодействия нескольких культурных и язы-ковых групп: аустроазиатской и тайской; их взаимодействие в сочетании с более поздним китайским культурным влиянием и дало, по-видимому, современных вьетнамцев. Все это известно науке, но первоначальное восприятие Вьетнама европейцами произошло в такой момент и в таких формах, что он был воспринят не как зона контакта, а как типичная часть дальневосточного мира. Причин этого было две: время и форма контакта. Время контакта – середина XIX в.; надо пом-нить, что начиная со второй четверти ХIХ в. Вьетнам вступил во второй период «добровольной программной китаизации». (Первый был в ХV в.; еще ранее, в I – IX вв. н.э., были длительные периоды насильственной китаизации во времена «северной зависимости», а в ХI в. имел место период массированного, но не структурного, а поэлементного восприятия китайского опыта в связи с оформле-нием централизованного вьетского государства). Таким его и увидели европей-цы. Форма контакта была дипломатическая и военная, не сопровождавшаяся изу-чением страны; она показала европейцам наиболее китаизированные внешние и верхушечные компоненты вьетнамского общества. Соответствующим были и оценки. В то же время, чем дальше шло знакомство со страной и ее народом, чем более развивалась современная наука в самом Вьетнаме и в других странах Юго-Восточной Азии и в Китае, тем яснее становилось, что перед нами – контактная зона, а не окраина китайского цивилизационного круга.
Вместе с тем, степень и характер этой контактности не были постоянны-ми. Прежде чем перейти к рассмотрению основных характеристик Вьетнама как части Юго-Восточной Азии, необходимо остановиться на векторе его развития как контактной зоны. К чему больше тяготело само вьетнамское общество и что ему навязывала история, точнее – его географическое положение и тенденции развития его соседей? Все, что мы знаем об истории вьетского государства со времен донгшонской цивилизации и раннего государства Аулак, говорит об од-ном – об обращенности на юг, в страны Юго-Восточной Азии. Но та же история сделала его объектом активности Китая, насильственных контактов с Севером. Правда, современная эпоха постепенно отметает те формы, в которых прежде осуществлялись эти насильственные контакты (хотя война 1979 года показала, что такая «современность» наступила пока не везде) и, руководствуясь своими традиционными импульсами, Вьетнам сейчас все более входит мирными средст-вами именно в Юго-Восточную Азию, самую динамичную часть современного мира. Сегодняшний же Китай, с его могучей социальной инерцией и имперскими установками, все менее привлекателен как образец для добровольного подража-ния, а навязать силой Вьетнаму свои нормы он, скорее всего, уже не сможет. По-этому исследование Вьетнама как части Юго-Восточной Азии бесспорно имеет определенную перспективу.
Основной темой статьи является систематизация и классификация уже из-вестных фактов под одним углом зрения – каковы базовые сходства всех основ-ных народов Юго-Восточной Азии (прежде всего аустроазиатских), в чем сходст-во с китайским обществом, в каких сферах пока еще трудно решить проблему сходства и различия. Проблема сходства, при обращении к которой прежде всего надо проанализировать тезис о Вьетнаме, как китайской культурной провинции, будет рассматриваться и в статике, и в динамике; будет также рассмотрен вопрос об относительной степени сходства с ЮВА разных групп вьетнамского этноса.
Неповторимость вьетнамского этноса с его собственной древней государ-ственностью, с практическим отсутствием родственных народов (кроме мыонгов) настолько очевидна, что автор лишь выделит здесь некоторые черты этой само-бытности, важные для дальнейших рассуждений. У вьетов – специфический набор основных элементов духовной и материальной культуры, противопоставляющий их всем соседям свой язык, почти не имеющий родственных, свой путь историче-ского развития. Конкретно надо упомянуть культ духов предков – покровителей общины, ряд черт мифологии, ранний культ водоплавающей птицы и дракона (дракон – общий тотем для всех вьетов и от них перешел в китайскую культуру).
Необходимо указать и на раннее чувство этнической особости, чувство на-ционального, наличие понятия «родина-страна», а не «родина-государство», как у китайцев, а также своеобразный тип войны и армии.
Многое сближает Дальний Восток (прежде всего, Китай) с Юго-Восточной Азией в целом, и прежде необходимо выяснить, что именно во Вьет-наме «юго-восточно-азиатское» (аустрическое или, уже, аустроазиатское), а что – «китайское» и что же есть во Вьетнаме из общего для обоих исторических регио-нов? Причем не просто для регионов, а для двух типичных культурных комплек-сов в каждом из них: континентальном и приморском, сделав это и на опреде-ленный период, и в историческом развитии. Таковыми являются:
– культ предков как основа религиозной жизни;
– религиозный плюрализм, порой приводящий к синкретизму;
– отсутствие сословий и варн.
Что собой представляют сходства с Аустразией (на первом этапе рассуж-дения – в статике)? Причем, как в ряде современных черт общества, так и по не-которым этапам? Например, при рассуждении для определенного раннего време-ни должна рассматриваться древняя «прото-ЮВА», в которую входили долины Янцзы и Сицзяна, где еще не было китайцев. Другим рубежом будут, к примеру, ХIХ – ХХ вв., когда принадлежность к созданному европейцами колониальному миру породила в ЮВА много черт, чуждых китайскому обществу.
В целом – это рисоводство, как основа бытия, с важной ролью мелиора-ции; оно породило сходство основных технологий в сельском хозяйстве, орудий, списка сопутствующих рису культур, домашних животных (буйвол и др.). Как следствие – сходство пищи, жилья, даже «транквилизаторов» (бетель и др.). Важ-на до сих пор и роль собирательства у крестьян-рисоводов. Сходны, до последне-го столетия, бытовая одежда в городе и в деревне – мужская, женская, даже воен-ная. Здесь китаизация очень поздно охватила широкие слои общества. Сходны крестьянские дома, до недавнего времени, набор утвари, планировка крестьян-ского двора, планировка поселения.
В духовной культуре надо обратить внимание на сходство части лексики с аустроазиатскими языками, других черт языка – с тайскими. Определенные слои музыкальной культуры близки чамской музыке, в мифологии есть ряд сюжетов общих с тайскими народами. Очень сходна сакральная архитектура с ее каркасно-столбовой конструкцией. Сходна и ситуация в сфере письменности, являющейся модификацией заимствованной, причем в ХIХ в – с переходом на латиницу.
Важнейшим сближающим фактором является наличие сильной общины, где преобладают свободные землевладельцы, а сама община – невелика по разме-рам (около 100 свободных землевладельцев). При этом относительно слабы внут-риобщинные клановые структуры (как у яванцев, чамов, кхмеров до ХII в.). Очень высока степень сакрализации верховной власти, характерен ее примат над властью духовной в рамках единой структуры; самое яркое проявление этого – культ дева-раджи (бога-царя) и родственные вьетские культы имперских времен (Х – ХV вв.); степень этой сакрализация неизмеримо выше, чем в Китае и чем в сфере буддийской практики других регионов.
Специфичен для Юго-Восточной Азии тип локального военного лидера с влиянием на крестьян в своем округе, но без сословных или чиновных привиле-гий в мирное время, а также неколлегиальность в правительственных структурах.
Очень сходны с ЮВА все этапы исторического развития Вьетнама, осно-ванные на субстратной этнической, языковой и экономической близости, обусло-вившей, наряду с регулярными и тесными связями в государственный период, относительно синхронное возникновение ранних государств; сходны как сами аграрные империи, так и два основных этапа в их развитии – преобладания пуб-лично-правовых, а затем частноправовых норм – эти этапы в Дайвьете ощущают-ся очень четко. Одновременно произошло и распространение массовых религий, и становление реального колониального управления, и восстановление независи-мости, сопровождающейся экономическим подъемом и «добровольной вестерни-зацией».
Два последних этапа связаны с общемировыми процессами, но общность тем не менее – налицо, и ситуация – отлична от китайской.
Что собой представляли сходства с китайским обществом? При рассмот-рении этой проблемы совершенно необходимо все время помнить, что сходство с собственно китайцами – это сходство с культурой населения долины Хуанхэ, с просоводами. А сходство с современным южным Китаем, т.е. с местными рисо-водами, ассимилированными ханьцами на Янцзы к рубежу нашей эры, и на Сиц-зяне – к ХII в – это субстратное сходство аустроазиатско-тайских рисоводов «про-то-ЮВА». Только то, что появилось и развилось на Хуанхэ и впоследствии рас-пространилось в бассейнах средних и нижних течений Янцзы и Сицзяна, может быть сравниваемо с Вьетнамом как «китайское». С учетом этого бесспорного для всех, но часто забываемого обстоятельства список «вьето-китайских» сходств резко уменьшается. То, что есть только у вьетов и у населения современного юж-ного Китая – это старое «юэское» (вьетское) сходство. Нужно помнить, что при-морский юг Китая – это земля достаточно развитых юэских государств второй половины I тыс. до н.э., завоеванных лишь в конце I тыс. до н.э. – начале I тыс. н.э., и ассимилированных на тысячу лет позднее. Осталось много общего, «юэ-ского» – рисоводческая культурная традиция, чаньский буддизм, сходство языка, обычаи; Гуандун (бывший Намвьет) похож именно на северный Вьетнам, а не на тайское, например, государство. И в основе этого сходства лежат рисовое хозяй-ство и соответствующий комплекс социокультурных стереотипов (попавший в орбиту китайского влияния на тысячу лет позднее, чем таковой же комплекс у рисоводов долины Янцзы).
Многочисленные сходства здесь отличающие обе области от бассейна Ху-анхэ (а по другим критериям – от среднего Янцзы и вообще континентальной зо-ны КНР), связаны с юэским субстратом; ханьцы здесь появились массово лишь с ХII в. Все, что было общего ранее – это юэское (вьетское) общее. Наиболее раз-витыми были государства лаквьетов в современном северном Вьетнаме, затем (или рядом с ним) – государство намвьетов в современном Гуандуне, далее – го-сударство Манвьет в современной Фуцзяни. Говорить о влиянии намвьетов на лаквьетов пока трудно, да для данной темы это и несущественно.
В основе сходства – то же рисоводство, но сходства здесь уже гораздо больше, как и в собирательстве; то же можно сказать и о деревенском быте и о деревенских технологиях. Обе области роднит культ дракона, отмеченный здесь и ранее во времена царства Юэ (Вьет) в низовьях Янцзы, поздний для бассейна Ху-анхэ. В последующие времена эти области роднил чань (тхиен) – буддизм, слабо представленный до ХII в. в собственно китайских областях. Данные о «тхиен-контактах» внутри этой пары (Вьетнам – Гуандун) – многочисленны, за ее преде-лами – это исключение. В свою очередь это сказалось на сходстве буддийской архитектуры, художественного декора и прочее.
Неслучайна практическая взаимопонимаемость вьетов и гуандунцев, осо-бенно если учесть, что границы так называемых южно-китайских диалектов сов-падают с границами юэских (вьетских) государств древности, эти границы и в Х в. н.э. были похожи.
Большую роль в сходстве сыграло и вхождение в одно независимое госу-дарство Аулак-Намвьет во II в. до н.э., а потом – в периодически полунезависи-мую провинцию.
Обращаясь конкретно к китайским элементам во вьетской культуре (офи-циальный язык и прочее), надо выработать четкий подход к описанию этапов и путей китайского влияния. Этапов было, видимо, три: этап добровольного вос-приятия китайского социального и культурного опыта независимыми ранними вьетскими государствами современного северного Вьетнама и прибрежной поло-сы вплоть до устья Янцзы (середина I тыс. до н.э.); этап насильственного насаж-дения китайской социальной модели и культуры в ее «исконной» северокитай-ской форме в период «северной зависимости» (начало н.э. – IХ в. н.э. в той же зоне); этап добровольного восприятия отдельных элементов северной культуры в независимом вьетском государстве, особенно в ХI в., с короткими периодами бесперспективных попыток насаждения в верхах китайских норм как целостной культуры (ХV и XIX вв.).
Часть северных черт была приобретена на первом этапе, еще в период не-зависимых вьетских государств до «северной зависимости». Это – письменность, отчасти – официальный язык, элементы государственной организации и титула-туры, технология обработки железа, часть боевого оружия, некоторые знаки пре-стижа, парадная одежда. Все это было воспринято без давления, по вьетской ини-циативе, все это – стандартный набор воспринимаемого соседом, позднее всту-пившим на путь государственности.
В период «северной зависимости» вьеты ознакомились с конфуцианской философией, наряду с индийскими буддийскими сочинениями – с китайскими буддийскими текстами, китайской художественной и научной литературой, сти-хосложением, а также с изобразительным искусством, фарфором и т.д. Все это было воспринято только в период «северной зависимости», не ранее. С его за-вершением китайское влияние на века ослабевает. Затем, в ходе становления цен-трализованного государства в ХI в., воспринимается много элементов культуры при сохранении своей структуры духовной жизни. Китайское у вьетов до середи-ны ХIV в. было «танским», в меньшей степени – «сунским» и «юаньским», и лишь добровольная “программная синизация» второй половины ХV в. принесла волну уже минской культуры как целой структуры, современной тогдашнему вьетскому обществу.
Восприятие времен независимости шло по инициативе вьетов и было очень избирательным, касалось оно государственных документов, «культуры управления» в верхних эшелонах власти, организации столичных ведомств, госу-дарственных кодексов и прочее. На этом этапе преобладали длительные периоды медленного распространения элементов китайской культуры через образованные слои – вниз в народ, перемежавшиеся короткими периодами активного «про-граммного» восприятия верхушечной культуры (вторая половина ХV и вторая и третья четверти XIX в.). Основным был процесс распространения китайской культуры не китайцами, а синизированной служилой прослойкой, которая влияла на остальное население. При этом, чем ниже социальный слой, тем слабее сказы-валось китайское влияние. Это видно и в верованиях, и в одежде, и в и использо-вании национальной письменности и чисто вьетских слов и во многом другом. Соответственно и в восприятии китайского социального опыта (очень выбороч-ном) и китайской культуры (неизмеримо шире) можно проследить несколько этапов, отмеченных выше. Но не следует думать, что, чем выше социальный слой и чем позже эпоха, тем сильнее китайское влияние. Наоборот. Самое важное бы-ло воспринято во времена «северной зависимости» и ранее: литературный язык письменности, принципы организации центральной (не местной!) власти и т.д. В дальнейшем, кроме двух отмеченных вспышек «синизации», виден процесс рас-пространения национальной письменности, распространения специфических во-енных социальных институтов, своих направлений буддизма, своих типов город-ской литературы. Главное в последних веках – подъем массовой культуры, слабо синизированной, в «верхние слои».
В колониальный период когда связи с Китаем ослабли, а сам облик китай-ской цивилизации с неизбежностью поблек, вьетские элементы резко усилились, в чем немалую роль сыграла легко привившаяся латинская письменность; без внутренней потребности такое принципиальное новшество европейцам никогда не удалось бы внедрить. Дальнейшее расширение сферы преобладания вьетских культурных норм было связано с укреплением роли массовой культуры, особенно в период независимости в ХХ в., а также с вытеснением китайской высокой куль-туры – культурой общемировой, в ее французской, а затем русской и американ-ской разновидностях. Верхи общества, веками стремившиеся привить массам китайскую культуру, стали очень быстро воспринимать культуру европейскую и привычно распространять ее среди низов. Но при этом сами верхушечные слои становились не менее, а все более национальными, так как навстречу вверх шла массовая слабо синизированная культура. Зажатые между этими тисками китай-ские компоненты явно слабеют, хотя часть их навсегда стала частью националь-ной культуры – частью необходимой и полезной. Как бы далеко не “ушел” Вьет-нам в Юго-Восточную Азию, в его культуре останется очень много китайского, и ничего особенного в этом нет, так было и у других народов (русские и греки, на-пример).
Внутри Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии Вьетнам входит в груп-пу стран, объединяемую общим типом восприятия китайской культуры: Вьетнам, Корея, Япония. Имея мало контактов с Кореей и Японией, Вьетнам имеет ряд общих с ними черт, обусловленный тем, что из общего фонда китайской культу-ры во все три страны не попало то, что не может существовать без китайского этноса. Оставшееся же, как выяснилось, образует самостоятельный комплекс, роднящий эти три страны, особенно – Вьетнам и Корею. Это – синтетическая по типу культура с ханьскими элементами, не ставшая имперской, а обслуживающая один некитайский этнос
Особняком стоят социокультурные явления, относительно которых нельзя с достоверностью судить, сближают ли они Вьетнам с Китаем или же с Юго-Восточной Азией. Очень важно очертить круг этих явлений, чтобы, во-первых, непроизвольно не отнести их не в ту группу и, во-вторых, чтобы обратить на них особое внимание исследователей. Примером может служить культ предков; он лег в основу конфуцианства, которое распространившись во Вьетнаме, оформило ряд черт вьетского варианта этого культа, не повлияв на саму основу. При по-верхностном подходе эти черты могут выглядеть как следствие конфуцианского влияния, а на практике – это слабо синизированные, достаточно древние культы, исходно общие, как уже отмечалось, для обоих сравниваемых исторических ре-гионов.
Очевидно сходство основных этапов развития вьетского общества с эта-пами развития больших сообществ Юго-Восточной Азии и отсутствие такого совпадения – с этапами развития общества китайского (не говоря уже о разных факторах этапности: например, преобладание внутренних факторов в Юго-Восточной Азии и огромная роль внешнего степняцкого фактора в Китае).
В общей форме сходство всех стран ЮВА (“Аустрии”) выразилось в син-хронном прохождении основных этапов социально-экономического развития: этапа раннегосударственных образований при схожих их формах (до VIII – IX вв. н.э.), и двух этапов развитого азиатского феодализма (XI – XVIII вв.); Х в. был для вьетов переходным. На первом из этапов (ХI – ХV вв.) при признании прав государства и верховного правителя на распоряжение доходами с земли и, в той или иной форме, самой землей, в отношениях между частными владельцами гос-подствовали публично-правовые нормы. При этом в первый период первого эта-па (XI – первая половина XIII вв.) преобладал интерес к контролю за частным землевладением и землепользованием, а также за статусом и числом несвободных крестьян, а во второй период (вторая четверть XIII – XV вв.), также синхронно пройденный вьетами и всеми крупными «старыми” земледельческими народами ЮВА, сфера публично-правовых отношений сузилась, и в отношениях как между деревней и большей частью светских частных землевладельцев и монастырей и храмов, так и между ними самими стало преобладать обычное право. (В ханьском же обществе социально-экономические и, в частности, аграрные процессы шли по совсем иным периодам и этапам). Сходство это идет вплоть до современности (хотя социалистическое государство во Вьетнаме является этапным совпадением с китайским обществом; но оно вполне мотивировано сильными связями именно в сфере государственности). Определенные сходства этапов развития внутри ЮВА имеются у вьетского общества прежде всего с теми, у которых также была сильна общинная организация (яванцами, прежде всего). Сходства же в динамике с китайским обществом обусловлены, прямо или косвенно, важным фактором, роднящим направление этой динамики у китайского и вьетского общества – древнее малоземелье в основном центре и столь же древнее демографическое давление в этом центре, диктовавшее в допромышленный период определенный социоэтнический тип поведения общества в целом («движение на юг»). Но этапы здесь совершенно не совпадают.
Прежде всего надо еще раз подчеркнуть, что речь идет о самостоятельном культурном, экономическом и политическом очаге.
В III – II тыс. до н.э. здесь был мощный очаг подвергшийся влиянию с За-пада, из центрального Индокитая, и оказавший влияние на Север, т.е. на Дальний Восток. С середины II по середину I тыс. до н.э. здесь был более самостоятель-ный очаг, пока слабо влиявший на свою ближайшую периферию. С VI по III в. до н.э. можно говорить о независимых государствах с обширным культурным влия-нием на юге (до Явы) и западе (до Юньнани), одновременно активно восприни-мавших по своей инициативе северный опыт. Во II в. до н.э. здесь существуют государства со смешанной вьетско-ханьской верхушечной культурой и крайне незначительными элементами ханьского этноса.
В I – II вв. н.э. положение меняется, начинаются, правда, не очень реши-тельные и почти безуспешные, попытки ассимиляции и выборочного заселения дельты Красной реки. В большей части эта программа провалилась, но возник и стал укрепляться смешанный вьетско-ханьский образованный слой управленцев. В условиях его господства в стране прошли восемь веков навязывания ханьских норм городской культуры, духовной жизни, государственности, языка, письмен-ности, многих элементов материальной культуры. Даже буддизм, пришедший из Индии, воспринимался через вэньянь.
В конце IХ – начале ХI вв. в условиях восстановленной независимости, отмечен подъем глубинных верований при политической раздробленности и упадке ханьского влияния. В ХI – начале ХIII вв. наступили «буддийские времена» династии Поздних Ли, с некоторым чамским влиянием в ряде областей культуры и восприятием новых моментов государственной культуры Китая. При следую-щей династии Чан (вторая четверть ХIII – третья четверть ХIV вв.) расцвел, а за-тем вступил в полосу кризиса буддизм тхиен, связанный с юэским гуандунским чань-буддизмом. С момента фактического прихода к власти Хо Куи Ли (послед-няя четверть ХIV в.) и при династии Хо в начале ХV в. начинается полоса «доб-ровольной синизации», сменяющаяся в 1407–1427 гг. насильственной синизацией на оккупированной Минами территории Дайвьета. Во второй половине ХV в. добровольная «программная синизация» достигает максимума, а с начала XVI в. следует ее быстрый крах.
В середине ХVI – ХVIII вв. наступили «военно-буддийские» времена, с не-которым оживлением «внутренней синизации» в конце XVII в. в Дангнгоае (се-верная часть Дайвьета: владения Чиней).
ХIХ в. начался прагматическими в духовной сфере временами императора Зя-лонга (Нгуен Тхе-то, 1802 – 1819 гг.) и распространением христианства. Затем наступила вторая полоса «программной синизации» – со второй четверти XIX в. ее дополняют попытки «внутренней вестернизации» на севере и насильственная колониальная вестернизация – на юге.
80-е годы ХIX – середина ХХ вв. – дальнейшая насильственная вестерниза-ция в условиях режима колонии и протектората. Затем 20 лет независимого раз-вития в условиях добровольной европеизации по социалистическому образцу (с влиянием китайских путей модернизации в КНР) – на севере, и по американскому образцу – на юге. И, наконец, развитие единого Вьетнама по модели новых инду-стриальных стран с учетом опыта китаеязычных стран и политических процессов в России и в КНР.
В заключение надо повторить что в том, что было воспринято от ханьцев вьетами в ходе контактов с ними, надо всегда различать: 1) воспринятое вьетски-ми верхами и обществом в силу внутренней необходимости в период ранней го-сударственности; 2) навязанное в период «северной зависимости»; 3) воспринятое в силу внутренней необходимости в период после «северной зависимости», преж-де всего в ХV в., во второй четверти ХIХ в. и в третей четверти ХХ в. А кроме того, у вьетов и ханьцев есть базовое сходство, не связанное с родством или влиянием – постоянный «марш на юг», окрашивавший общество и создавший там и там южную этническую группу, со схожими отличиями от северной.
Юг Вьетнама исторически оказался ближе к ЮВА как потому, что был за-селен в период, когда в самом вьетском обществе усиливались его специфиче-ские, несинизированные черты, так и по ряду внешних причин. К числу послед-них относятся: влияние чамского и кхмерского субстратов, далее – унаследован-ные от Чампы и Камбоджи более тесные внешние связи, наконец, неизмеримо более сильное европейское влияние как в силу большей длительности, так и в силу меньшей сопротивляемости китайских элементов вьетской культуры у вье-тов Юга. Большая духовная восприимчивость к новому выразилась а большем распространении христианства, массовости синкретических “новых религий” и прочем.
Таковы самые общие мысли по этой весьма обширной теме. Но, как ка-жется, пришла пора хотя бы четко сформулировать основные проблемы этого круга, что автор и попытался сделать, Трудно в «процентах» оценить важность тех или иных компонентов. Неповторимый, как и любая страна, Вьетнам прежде всего – самобытен.
Опубликовано в сборнике “Традиционный Вьетнам”. Выпуск I. М.,1993, с.11–23