РОССИЙСКИЕ ВЬЕТНАМЦЫ О СЕБЕ В РОССИИ

"МЫ УЛЫБАЕМСЯ"
Российские вьетнамцы вовсе не стремятся к изоляции. Так само получается

Вьетнамцев в России много. А сколько - этого не знает никто. Только в Москве - около 100 тысяч, но строгого учета не ведет ни наше землячество, ни посольство. Большинство живут здесь по двадцать лет и более, кто-то принял российское гражданство. Есть среди нас и доктора наук, и даже профессор консерватории - Новороссийской. Те, кто приезжает сейчас, как правило, надолго не задерживаются (мы их называем "туристами", так как они обычно попадают в Россию по туристической визе). А из "стариков" абсолютное большинство - это те, кого привезли сюда после 1981 года в качестве рабочей силы. Тогда было заключено соглашение "...о направлении и приеме вьетнамских граждан на профессиональное обучение и работу на предприятиях и организациях СССР". 
Зарплату вьетнамцам не платили - они работали за еду, крышу над головой и возможность раз в год отослать на родину контейнер с вещами, которые им выдавали на заводе. Но на родине в то время такая была нищета, особенно в деревне, что и этой жизни радовались. А посылки с утюгами и кастрюлями, приходившие из СССР, кормили целые семьи. Постепенно вокруг потока советских товаров сложилась своеобразная система обмена и торговли. Когда начался кризис, и вьетнамские рабочие стали не нужны, почти все они занялись поставками во Вьетнам российского ширпотреба. В начале 90-х этот поток сменился на обратный - вьетнамские челноки стали возить товары из Вьетнама и других стран в Россию. Основная масса российских вьетнамцев занята в этом бизнесе, а остальные зарабатывают на обслуживании соотечественников. (Даже наши воры и рэкетиры - а их, поверьте, среди здешних вьетнамцев не больше, чем среди русских, - отравляют жизнь исключительно нам самим.) Люди осели здесь прочно, у многих - семьи, дети. Однако на всю московскую диаспору приходится лишь около двух сотен смешанных браков, и почти во всех вьетнамцы - мужья. Из наших мало кто живет в обычном московском доме, работает в российской фирме, ходит в гости к русским знакомым, развлекается в русской компании. 
Многим поэтому кажется, что наша община специально в себе замыкается, отгораживается от "чужаков". Но никакого стремления к изоляции у нас нет. Мы живем в старых общежитиях потому, что оказались в них, когда приехали в эту страну, и потому, что так выходит дешевле и безопаснее. (Скинхеды и просто хулиганы, из-за которых нам приходится ставить железные двери и нанимать охрану, - это особый разговор. Равно как и милиция - от нее ни один вьетнамец не уйдет, не заплатив, даже если у него все документы в порядке.) Конечно, мы устраиваемся на работу к "своим" - а к кому же еще в чужой-то стране? Мы едим "особую" пищу (и даже возим сюда специальные продукты), потому что с детства привыкли к ней. И смешанным бракам взяться неоткуда - хотя бы потому, что у русских с вьетнамцами не так уж много возможностей познакомиться. 
Кроме того, у нас очень разные культуры. У вьетнамцев, к примеру, не принято делиться своими радостями и проблемами даже со знакомыми. Русские принимают это за холодность, даже высокомерие. Нас же пугает русская открытость (требующая такой же открытости от собеседника), она кажется нам бесцеремонностью. Еще один источник недоразумений: слушая собеседника, мы всегда улыбаемся - даже если он говорит что-то для нас неприятное или делится своими бедами. Улыбка означает лишь то, что мы внимательно слушаем, и ничего больше. Но представьте, человек рассказывает, как, поскользнувшись, он больно ударился затылком о мостовую, а "этот азиат" слушает и ухмыляется! Реакцию угадать нетрудно. И ведь у обоих собеседников она автоматическая, безотчетная. 
Но как бы ни были высоки барьеры, вряд ли они остановят процесс ассимиляции - российские вьетнамцы рано или поздно растворятся в русской среде. Даже дети из чисто вьетнамских семей родным языком считают русский. По-вьетнамски они (к нашему великому сожалению) говорят гораздо хуже, а писать и вовсе отказываются. Для "отдельности" нет и религиозной почвы: среди нас довольно много буддистов, несколько меньше католиков, но подавляющее большинство вьетнамцев в России (как и в самом Вьетнаме) не придерживаются никакой веры и не ходят ни в какие храмы. 
Землячество, конечно, делает, что может: стараемся учить детей родному языку, собираем соотечественников на национальные праздники... Но мы отдаем себе отчет в том, что наши потомки - причем ближайшие - будут русскими и гражданами России. Мы надеемся лишь, что у них сохранится особое личное отношение к далекому Вьетнаму - родине их предков. 

Фам Куанг Хунг