|
По улицам Ханоя движется миллиард
долларов. И очень быстро
Вьетнамское информационное агентство пригласило
шестерых русских журналистов совершить короткое путешествие: в Ханой и в
Хошимин. Обозревателю «Новой газеты» показалось, что он видел сразу две
страны: Вьетнам в цифрах и Вьетнам в цветах. Ни один из них не походил на
привычный миф о суровой братской стране.
Ветер. Магнолии теряют некрупные, зябкие, зимние
цветы — не больше лилии. Худые, головастые ящерицы мечутся по складкам мощных
стволов.
Медленно, как средневековый
разносчик, едет мотоциклист. На выпуклых решетчатых щитах по обе стороны его
«Хонды» висят белые фаянсовые чаши, расписанные синим бамбуком, лепные
красные чайники с выгнутыми клювами, черно-зеленые горшки с львиными мордами на боках. Звенит фаянс, шуршит пальмовая оплетка,
окликают прохожие-покупатели...
Это кустарь из деревни Батчанг. Уже 500 лет все жители ее — гончары, из
поколения в поколение. Пять веков они примерно так возят посуду в Ханой. Но
вот уж года три как деревня Батчанг торгует своим
звонким горшечным товаром — как вразнос, так и по интернету.
...Кажется, это «и вразнос, и по интернету» — метафора всей страны.
По улицам Ханоя, рыча, стреляя
синим выхлопом, громко гудя на перекрестках, мечется миллиард долларов.
Возможно, с процентами. Население города — 3 миллиона человек. Все, кто
старше шестнадцати, — на колесах, но верхом. Иномарок (в нашем общем
понимании) еще мало. «Нив», «Москвичей» и «УАЗов» — уже мало. «Стадию
велосипеда» страна давно миновала: по шоссе и по старинным кварталам потоком
движутся мотоциклы. Все больше японские и южнокорейские. Средняя цена — от
1000 до 3000 USD.
Стаей мчатся студенты, рулит офицер
в гимнастерке с ало-золотыми погонами, моторикша
зазывает пешего туриста в седоки, бабушка везет пятилетнего внука, рабочий —
связку бамбука, цветочница — ведро роз (как ни странно, из пригорода, а не с
утреннего самолета из Амстердама). Продвинутая вьетнамская девушка явно везет
по столице саму себя: алая кожанка, темные очки. Крашеные — против всех
традиций — ярко-рыжие волосы бьются по ветру...
Крестьянин катит к рынку: на
багажнике клетка, в ней — семеро сытых розовых поросят. У другого
за спиной в такой же клетке едут три драгоценные бронзово-зеленые,
лирохвостые птицы. У третьего — свой груз: толково, как березовые чурки в
поленнице, сложены и крепко прихвачены ремнем ананасы.
А у тихой, грустной женщины на
багажнике мопеда — плетеная плоская корзина с гроздью неанов:
эти плоды есть только во Вьетнаме. Неаны похожи на
саму садовницу: маленькие, округлые, смуглые. Ягода размером с птичье яйцо
покрыта тонкой, но прочной, почти ореховой, скорлупой. Мякоть сладка и
волокниста, как среднеазиатская виноградина.
Но неаны,
зимние магнолии, зеленые птички — не самое удивительное здесь для русского
человека. Уж если говорить о настоящей экзотике: больше всего поразила
чистота и упитанность рядовых индокитайских поросят...
На перекрестках Ханоя еще в XIX веке устроены скверы
«парижского образца»: два-три вековых дерева, буйство цветов. Тут же на иной
образец кумачовые плакаты поздравляют с годовщиной Великого Октября... С
главной площади — исполинской, покрытой бетонными плитами — вечером несутся
звуки репродуктора: гимн похож на мажорный военный марш, курсанты в белой
форме строем идут к вечернему спуску флага страны у Мавзолея Хо Ши Мина.
Завтра в 6.00 почетный караул вновь
подымет знамя. Голосят рупора, гомонят рупора: гимном в репродукторах Ханой
начинает трудовой день. Но в центре, на парковых дорожках над озером
Возвращенного Меча, часом раньше появляются первые бегуны и свистят в воздухе
бадминтонные ракетки.
Среди тех, кто встает в пять утра,
чтобы заняться спортом, много весьма пожилых людей. Объяснение тому
вьетнамские коллеги дают простое:
— У них была очень тяжелая юность:
война, голод... Теперь они хотят быть бодрыми как можно дольше. Чтоб успеть
застать другую жизнь.
В отеле у озера Возвращенного Меча
мы и жили. Рядом — старинное здание Ханойской оперы с парадной мраморной
лестницей.
...Микроавтобус огибает площадь.
Старший коллега тихо говорит:
— В конце войны — я это видел — на
театральной лестнице всегда ночевали инвалиды. Без дома, без рук, без ног. Им
было некуда идти. Их было так много, что всем никак не хватало места. В
мрамор не упрешься костылем: они все скользили, двигались, искали места себе.
И — падали, падали со ступенек...
Это — о прежней жизни. Но она здесь
изменилась. И вновь меняется.
Утро. Упорно, методично, быстро шелестят парусиновые
туфли бегущих вдоль озера Возвращенного Меча. Часа через
два так же методично и быстро на всех улицах застучат молотки механиков
(мотоциклы и кондиционеры чинят в каждом квартале), швейные машинки портных,
стамески столяров-краснодеревщиков, тонкий инструмент резчиков по кости,
нефриту и перламутру, ножи поваров в уличных харчевнях. Зашелестит зелень на
рыночных лотках, заскрипят циновки в мастерских плетельщиков. На шестах,
положенных на плечи, закачаются огромные цилиндрические корзины разносчиков.
В городе взревет миллион моторов. В пригородах выйдут в поле серые буйволы,
над грядами склонятся конические шляпы огородниц. А вдоль шоссе продолжат
класть кирпич, строить новые дома: узкие, высокие, трех-четырехкомнатные
— и в то же время трех-четырехэтажные
(земля дорога по всей стране).
Как правило, новоселы красят лишь
фасад, выходящий на дорогу: по бокам глухие серые стены. Зато частных домов
вокруг Ханоя — многие сотни.
Тропики есть тропики: «четвертой
стены» здесь нет, все мастерские и лавки глядят на улицу. Первые этажи заняты
ими сплошь. Жизнь на виду, и труд на виду: куда бы ни ехать — вдоль дорог, в
открытых помещениях фигуры работающих почти сливаются в цепочку силуэтов, в этакие «вьетнамские тени».
Может быть, потому так сильно
впечатление: движутся и трудятся все.
Но не все, заметим, трудятся в уличных мастерских.
Двадцать лет назад в пригороде столицы основан концерн «Ханэл»
— теперь он производит кондиционеры и телевизоры своей марки, со своими
конструкторскими ноу-хау. Цветной телевизор «Ханэл»
стоит около 100 долларов. 70% продукции идет на экспорт в Африку и Южную
Америку. (Рассчитывали поставлять технику и в Россию, да пошлины высоки.)
Концерн имеет сеть совместных
предприятий, сотрудничая в производстве электроники с десятью странами —
Англией, США, Францией, Бельгией, Италией, Южной Кореей. И соседние здания в
промышленной зоне Ханоя пестрят логотипами крупнейших мировых корпораций.
В начале 1980-х послевоенный
Вьетнам импортировал 1 млн
тонн продовольствия ежегодно. Сейчас страна экспортирует ежегодно 3 млн. тонн
риса, занимая по этой статье второе место в мире после Таиланда. (При этом
90% урожая уходит на внутренний рынок Вьетнама.) Каучук, ананасы, манго,
папайя, тиковое и красное дерево, кофе, зеленый чай с лотосом — тоже статьи
экспорта. Омары, крабы, креветки и прочие фрутти ди маре Южно-Китайского моря из Сайгонского порта
кораблями вывозятся в Лос-Анджелес.
Об «изделиях народного промысла» —
шелке, бисере, лаке, резном дереве, камне и перламутре — скажем в отдельной
главе.
Как и о нефтеразработках
— единственной сегодня отрасли, где Вьетнам работает в тесной кооперации с
Россией.
Но прибыль от нефтедобычи
составляет только 25% доходов госбюджета. Три четверти — это все-таки крабы,
шелк, каучук, ювелирная точность крестьянских пальцев, трижды в год вручную
вживляющих в землю, густо-густо, зеленые бисерины рисовых ростков. Это — то
кипение, тот неутомимый рокот общего труда, которые
так поражают в Ханое.
Экономический рост Вьетнама сейчас
около 7% в год. Промышленный рост (в среднем по стране) —14,5 %.
А в Ханое 2001 года — 26 %.
...Газета — зеркало страны. Во
Вьетнаме сегодня — 600 печатных изданий. Все контролируются Компартией. Есть
электронные версии. Есть и цензура. И даже работа в интернете
(а во Вьетнаме сейчас четыре тысячи частных интернет-кафе)
удивительным образом варьируется по цене. В зависимости от страны, на сайт
которой ты зашел: от 0,077 до 0,5 долларов стоит минута.
...Главная газета — «Нян зан» («Народ») — имеет
тираж около 200 000. Все члены Компартии Вьетнама обязаны на нее
подписываться.
А вот газета «Новости» основана в
1990-х Вьетнамским информационным агентством. Обязательной подписки на нее
нет. Продается в розницу на улицах Ханоя и других городов. Тираж при этом —
300 000.
«Новости» имеют две еженедельные
иноязычные версии: английскую и французскую. Листаешь 28 полос формата А3 —
видишь образ динамичной и деловитой страны, неотъемлемой части мира.
Vietnam News элегантно решили для себя проблему переименования
Сайгона, побратима Санкт-Петербурга, в город Хошимин. Здесь пишут лаконично:
«HCM-City». (В этой аббревиатуре — уже есть образ
города: «азиатский Париж» прошлого как некий «азиатский Нью-Йорк» будущего.)
В стране 80 миллионов человек. 2/5
населения — моложе 15 лет.
Среднедушевой доход при этом — 400
долларов в год.
Эта сумма в социалистическом
Вьетнаме 2002 г. — видимо, в своем роде «средняя температура по больнице».
Ежемесячная зарплата рабочего концерна «Ханэл» — от
80 до 200 долларов. Опытный столичный журналист зарабатывает 300 долларов в
месяц (на эти деньги, впрочем, семья и живет, и строит новый дом).
На краю Ханоя, над прекрасным
Западным озером, выросли новые коттеджи — такие нарядные, что берет оторопь.
Вокруг домов — сады и цветники: владельцев явно не испугала отчаянная
дороговизна земли в городе.
А лепет многочисленных влюбленных в
вечерних аллеях и рев тысяч моторов на улицах объясняются еще и тем, что в
двухкомнатных квартирах центра обитают иной раз семьи в десять человек. И
потребность выбраться из дома очень сильна.
За чертой бедности еще находится
30% населения Вьетнама. 9% детей (в основном — из дальних горных районов) не
учатся в школе.
Но поражает еще и острое чувство
ненормальности ситуации. И правительственная программа «искоренения бедности»
— явно не звук пустой.
Здесь нет латинских корней в словах. Римом этого
региона был Китай. Конфуцианское почтение к учителю, книге, знанию издревле очень
сильно.
И то, как оно проявляется, — мое
самое сильное впечатление этих дней.
Наш коллега и переводчик журналист
Вьетнамского информационного агентства Винь Чан
рассказал о структуре своих семейных расходов.
По вечерам, после занятий в школе,
к двум его сыновьям, 16 и 10 лет, приходят домашние учителя — для
дополнительных занятий почти по всем предметам. Большинство «репетиторов» —
студенты Ханойского университета.
Это не связано с поступлением в
вуз: даже старшему сыну учиться в школе предстоит еще два года. Это не
связано и с неуспеваемостью.
Это связано
только с желанием дать мальчикам настоящее образование.
И тратится на эти занятия половина
дохода семьи. Год за годом.
Винь —
потомок полководца Чан Куок Туана,
в конце XVIII века трижды отразившего нашествие
монголов на Вьетнам.
Я думала, что в коллеге бушуют
гены. Оттого и возник Лицей на дому.
Но, по словам Виня,
это общепринятая практика. Так живут все городские образованные семьи страны.
(Становясь студентами, дети часто и сами репетиторствуют.)
...Винь
написал несколько лет назад очерк о блестяще одаренной девочке из очень
бедной деревенской семьи. Пошли письма читателей, денежные пожертвования,
несколько ханойских семей пригласили девочку жить у них.
В одной из этих семей героиня
очерка прожила первые годы студенчества. Сейчас она на четвертом курсе. И
давно полностью обеспечивает сама себя — уроками математики у школьников.
Заметим: похожая система
существовала и в Российской империи. Структуру расходов семьи Виня Чана хорошо поняли бы и толстовский Левин, и
профессор Цветаев, и семья Набоковых.
Кстати, вьетнамские подростки все
чаще занимают призовые места на всемирных олимпиадах школьников. Особенно по
математике и физике.
Школьников и студентов в стране
сейчас — около 22 миллионов.
Как они разнолики, эти школьники и студенты! Вот
курсанты с твердыми лицами печатают шаг к Мавзолею Хо
Ши Мина, вытянуты в струну...
В трехстах метрах от них, в парке,
высокий тоненький мальчик в голубой рубашке и джинсах прогуливает экскурсию
по мемориалу. Одноклассники ушли с учителем смотреть рабочий кабинет вождя
революции. А этот, ненавязчиво укрывшись за кустом желтого жасмина, сел на
каменный бортик старого, обомшелого бассейна с темной водой. И долго смотрит,
как ходят в глубине пучеглазые ало-золотые карпы, подводные мандарины с
расшитыми опахалами плавников. Сосредоточен — точно
пишет стихи.
...В аэропорту, в зале ожидания,
юноша сидит у стены в позе лотоса. В позе лотоса, оказывается, удобно держать
на коленях ноутбук. Сосредоточен ничуть не меньше. На экране серебристо
мерцают формулы.
...И так же привычно сидит, полускорчившись у стены, в старом торговом квартале Ханоя
его сверстник в грязной и потертой рубахе. В глиняном черепке тлеют угли. Он
греет кукурузный початок и ногтем вылущивает на ладонь черные зерна. Прохожие
переступают через его ноги.
Не менее разнолика и вся страна.
Есть Вьетнам-2002, привлекающий инвестора. И есть вечный Вьетнам,
ошеломляющий поэта.
…И есть еще Вьетнам, который почти
покинула Россия. Именно в ту пору, когда интерес к нему обрел весь мир.
Будучи поэтом
не больше, чем инвестором, все ж попробуем описать и это. Но — в следующих
номерах «Новой газеты».
Ханой — Москва — Хошимин
Автор приносит благодарность
Вьетнамскому информационному агентству и РИА «Новости».
Елена ДЬЯКОВА
09.12.2002
http://yanewww.ru/data/2002/91/35.html
|
